«...Горько мне думать о всех делах, которые я мог бы совершить, если бы мне не то что помогли, а хотя бы не мешали. Что делать? Одно утешение - что моими трудами открыты и присоединены к России новые обширные земли...»
Эти слова из прощального письма капитана Татаринова - героя романа Вениамина Каверина «Два капитана» - с той же болью и радостью мог произнести другой капитан, Георгий Седов, исследователь, лейтенант российского флота, чей ледовый поход составил славу России и русской науки. Бороться и искать. Найти и не сдаваться» - начертано на могиле английского искателя приключений Роберта Скотта, так желавшего первым покорить Южный полюс! Обдумывая материал о самом большом паруснике мира, мы поняли, что нужно обязательно сказать о человеке, в честь которого назван барк «Седов», нельзя не сказать!
Погрузившись в первоисточники, которые удалось найти в дружественном магазине «Искатель» и в библиотеке редактора, мы вдруг поняли, почему - Седов, и почему - сейчас! В этом году исполнилось девяносто лет со дня смерти Георгия Яковлевича Седова! И тридцать лет еще одному событию, о котором речь впереди!
В прошлое
Девиз жизни бесстрашного полярного исследователя понятен из его собственных слов о русских моряках, которые ежели «станут под почетный флаг полярной экспедиции, принесут все и личные интересы в жертву великому делу своей Родины, несмотря ни на какие лишения и бедствия».
Георгий Яковлевич Седов родился на берегу Азовского моря в местечке Кривая Коса 23 апреля 1877 года. С детства помогал отцу, ловил рыбу в открытом море. Опасности, с которыми было сопряжено это дело, закалили характер мальчика, мечтавшего стать моряком. В 1895 году Георгий уехал в Ростов и поступил в мореходные классы. Летом - работал, плавал на судах матросом, а зимой возвращался к учебе. В 1898 году он получил диплом штурмана дальнего плавания. Работу нашел не сразу, с большим трудом устроился на маленький торговый пароход, возивший керосин из Батума в Новороссийск...
Год спустя Седов отправился в Петербург, блестяще сдал экстерном экзамен за курс Морского училища. В октябре 1901 года Георгий Седов производится в поручики запаса флота по морской части, а через несколько месяцев прикомандировывается к Главному гидрографическому управлению. С этого момента и начинается деятельность отважного полярного исследователя, будущего великого путешественника России...
Цель – Полюс
План своей экспедиции в Арктику он представил в Морское министерство в марте 1912 года. Седов рассчитывал на судне достигнуть Земли Франца-Иосифа, создать там базу, на которой предполагал провести полярную ночь и уже в марте на собачьих упряжках дойти по льду до Северного Полюса. Вся экспедиция была рассчитана сроком на шесть месяцев и осенью 1913 года или летом 1914-го должна была вернуться обратно на Землю Франца-Иосифа или в Грен¬ландию.
В случае задержки из-за тяжелых ледовых условий Седов рассчитывал на посылку к его экспедиции вспомогательного судна с углем для обеспечения в следующем году дальней¬шего плавания судна в высоких широтах. О, эти наши бюрократы! Морской министр Григорович создал особую комиссию для рассмотрения предложения Седова, однако комиссия признала, что намечаемая экспедиция носит «несколько непро¬думанный характер», и в выдаче денег отказала.
Седову было пожаловано «высочайшее пособие» в размере 10 тысяч рублей. Но этих денег было мало и пришлось искать частных жертвователей... О, эти иностранные инвесторы... О трудностях Седова узнала английская компания. Англичане тут же предложили предоставить путешественнику все необходимое для экспеди¬ции - при условии, что все сделанные открытия будут принадле¬жать Англии! Седов ответил, что честью Родины не торгует, и прекратил всякие контакты с компанией.
К Судьбе - наперекор всему! С большим трудом ему удалось собрать 108 тысяч рублей, на которые он и зафрахтовал старое парусно-зверо бойное судно «Святой мученик Фока». Оно находилось в запущенном состоянии, но времени не оставалось, и Седов решил выходить в поход без ремонта. Судно могло взять около 10 тысяч пудов угля, но удалось - лишь 7 тысяч, на 23—25 ходовых дней... Продукты были закуплены наспех, воспользовавшись спешкой, архангельские купцы подсунули Седову недоброкачественную снедь...
В команде не было профессиональных моряков. Преобладали случайные люди. Хотя были и энтузиасты своего дела, такие, как геолог М.А. Павлов и географ В.Ю. Визе (будущий профессор, его именем был назван учебный парусник Ленинградской мореходки, который стоял здесь же, у набережной Невы, где недавно стоял «Седов», и редактор школьницей с любопытством и трепетом поглядывала на его тонкие мачты... - как все связано в этом мире! - А.Г.)
С большим трудом Седову удалось достать радиотелеграфную аппаратуру и добиться предоставления отпуска радисту, служащему в военно-морском флоте. Однако перед самым отходом судна в дело вмешалось Морское министерство и запретило отпустить радиста в плавание. Ненужную аппаратуру оставили на берегу. Да... Кто-то очень не хотел, чтобы затея Седова удалась. Кто? Почему? Вот тайна... Лишь 14 августа 1912 года Седову удалось выйти в море. И уже три дня спустя «Святой мученик Фока» достиг Новой Земли. Но 30 августа судно попало в сильнейший шторм. Все дальше «Святого мученика...» отбрасывало в открытое море, судно дало течь, и вскоре лежало на боку, черпая носом воду. Седов написал в дневнике, обстановка на судне была «адской, хаотической». Но «Фока» выстоял и дошел до Крестовой губы. Отсюда Седов намеревался направиться на север, чтобы достигнуть Земли Франца-Иосифа. Но непроходимые льды преградили путь судну и путешественник решил повернуть на Новую Землю.
Здесь и перезимовали, у Панкратьевого острова, в заливе, получившем название бухты «Фоки»...
На алтарь Отечества
Во время зимовки Седов производил топографическую съемку Панкратьевого острова и части берегов Новой Земли. Он объездил на санях вдоль всего ее побережья, обогнул ее в северной оконечности и спустился вдоль Карской стороны от мыса Желания к югу на 32 километра. Экспедиция Седова впервые обошла Новую Землю по суше и пересекла ее поперек в самом широком месте.
В ходе зимовки проводились метеорологические и гидрологические наблюдения на специально оборудованной станции, наблюдались приливы и отливы, что позволило по-новому осветить вопрос о распространении приливных волн у берегов Новой Земли. В августе 1913 года Седов отправил на Болышую Землю часть своих людей во главе с капитаном «Фоки» Захаровым. Они должны были дойти на шлюпке до губы Крестовой, куда два раза в лето приходил пассажирский пароход.
В августе 1913 года Седов отправил на Болышую Землю часть своих людей во главе с капитаном «Фоки» Захаровым. Они должны были дойти на шлюпке до губы Крестовой, куда два раза в лето приходил пассажирский пароход. просьбу о незамедлительной поставке на Землю Франца-Иосифа угля и продовольствия. А сам, воспользовавшись взломом льда, направил «Свя¬того мученика Фоку» к Земле Франца-Иосифа. Приходилось эконо¬мить топливо и жечь в топках тросы и старые паруса, но Седов неутомимо вел судно к цели. Впоследствии В.Ю. Визе вспоминал: «Фоке» пришлось выдержать тяжелый бой со льда¬ми. То, что экспедиции все же удалось пробиться через ледовую преграду и дойти до островов Франца-Иосифа, является полностью заслугой Седова - без его непоколебимой на¬стойчивости и таланта ледового капитана мы едва ли доби¬лись бы успеха».
Увы, у Земли Франца-Иосифа не было ожидаемого судна с углем и продовольствием. Позже, на мысе Бхора нашли небольшие запасы угля, оставлен¬ные экспедицией Фиала. Удачно поохотились на моржей и направились через Британский канал на север, к Земле Рудольфа. Но около мыса Муррей на пути «Святого му¬ченика Фоки» встали льды, через которые он так и не смог пройти. Судно стало на зимов¬ку в бухте у северо-западного берега острова Гухара, назван¬ной Седовым Тихой. Он решил готовиться к походу на Северный По¬люс. На все уговоры отложить предприятие, поскольку здоровье Седова пошатнулось и появились признаки цинги, он отвечал, что его больше беспокоит не собственное здоровье, а отсутствие средств, на которые он рассчитывал. Но это не может помешать им исполнить долг.
«Долг мы исполним, - говорил он, - наша цель достижение полюса; все возможное для осуществления будет сделано». До полюса было 900 километров. 2 февраля 1914 года Седов и два матроса, добровольно согласившихся идти с ним, направились к полюсу - на трех нартах, запряженных двадцатью четырьмя собаками, с запасом продовольствия на 4- 4,5 месяца. Путь пролегал через острые торосы, и нередко люди помогали собакам тащить груженые нарты. Матросы советовали Седову вернуться, вылечиться, но он отвечал: «Наше дело великое! Мы теперь себе не принадлежим. На родине гордятся нами. Будем думать о ней».
Но здоровье Седова ухудшалось. Спустя несколько дней он уже не мог двигаться и матросы уложили его на нарты. Приходя в сознание, Седов смотрел на компас, который сжимал в руке... следил, чтобы нарты двигались на север... 16 февраля Седов сделал последнюю запись в дневнике: «Болен я адски и никуда не гожусь». Пурга, лагерь вблизи острова Рудольфа. 21 февраля. Здесь и тогда нашла успокоение душа Георгия Седова. Матросы похоронили его на мысе Аук. Устроили надгробие из камней, рядом положили русский флаг, приготовленный Седовым для полюса... Оба матроса вернулись на свое судно. «Святой мученик Фока» вернулся в Архан¬гельск.
по материалам книги Т.Ю. Лубченковой «Самые знаменитые путешественники России»
За два года до этого времени к Южному полюсу рвались великие путешественники и энтузиасты. Роберт Скотт, английский офицер, полюса достиг. Но... вторым - после великого норвежца Роала Амундсена. Судьба Скотта во многом схожа с судьбой Седова. Из похода он не вернулся. Могила его осталась, там, - на южной полярной шапке Земли. И опять совпадения: за Скоттом и его людьми вышла шхуна по имени...'Новая Земля' (Терра Нова). И шла она из Новой Зеландии, где сейчас живет человек, наш соотечественник, чью судьбу пересекла 30 лет назад нить судьбы Георгия Седова... О нем - на следующей странице!
Спасибо Вам, Игорь Ледогоров! Эта история похожа на сказку, на сказку, в которую принес нас парусник «Седов», который всего на несколько дней зашел в Питер и встал там, у берегов Невы, совсем рядом с редакцией... Мы углубились в материал все вместе. Вместе - с нашими добровольными помощниками - искали первоисточники и фотографии. И в самый разгар поиска редактор нашей газеты 'Аномалия' Татьяна Сырченко сказала: -У меня есть одна идея…
- Есть фотография Седова, хотя и не совсем его самого... - сказала она. И на следующий день принесла маленький буклет, отдельную журнальную страничку и письмо в потертом конверте. И рассказала, что очень давно, когда она еще была студенткой, а потом инженером, ее увлечением были театр, кино. Даже играла одно время в Народном театре ДК железнодорожников... Письмо ей написала знакомая, которая в поездке по музейным, рабочим, делам стала свидетелем съемок фильма «Георгий Седов» в Архангельске.
Ночами, разбирая уникальный материал, я обратила внимание на год съемок – 1974. И тут проявилась еще одна дата! Фильму «Георгий Седов» в этом году исполнилось тридцать лет! (статья наприсана в 2004 году, - ред.)
Из буклета «Игорь Ледогоров». Союз Кинематографистов СССР. 1978 год. «Режиссер фильма «Геор¬гий Седов» Б. Григорьев писал: «Седов был для меня героической фигурой. Жизнь его заклю¬чала в себе тайну. Понять эту личность до конца труд¬но. Одно ясно: Седов всю жизнь боролся с людьми, ко¬торые выступали с позиций голого практицизма... …Се¬дов - человек убеж¬денности и веры в предначертание своего пути. …В Седове Ледогоров обнаружил фигуру трагическую. Он не только не достиг своей цели.
Он заранее предчувствовал, что не сможет дойти до Се¬верного полюса, - лишь про¬ложит след, и другим будет легче идти за ним». Автор статьи Н. Яковлева напоминает о подробностях фильма: «...Экипаж отказы¬вается двигаться дальше. С двумя матросами Седов про¬должает свой путь к полюсу. В этой одержимости есть, действительно, что-то непо¬нятное (режиссер недаром подчеркивал это). «Здравый смысл опять против меня»,— говорит Седов своим офице¬рам, и зритель чувствует, что в этом случае мерки обычно¬го масштаба не подходят».
Фигура Седова в сценарии была несколько однопланова, и актеру трудно было найти в нем хоть что-то для выражения одержимости исследователя и сконцентрированной сосредоточенности. «Режиссер, работавший с Ледогоровым, говорил о его чуткости к материалу, к духу и стилистике будущего фильма. …В какой-то мере уже сама внешность Ледогорова, свой¬ственная ей героическая при¬поднятость, как бы отрешен¬ность от мелкого, бытового, оправдывала перенос конф¬ликта, основных сюжетных коллизий во внутренний мир героя — натуры сильной и самобытной».
Из письма Галины З. Татьяне Сырченко
'Получила твою телеграмму. Вспомнила Валдай, наши разговоры... Спешу рассказать тебе один эпизод в Архангельске, где я была по делам музея. ...На водах Северной Двины, у самого берега, я увидела парусник. Высокие обнаженные мачты слегка покачивались, когда мимо проплывали баржи и катера. На песке лежали бочки, ящики, мешки, сновал туда-обратно цыган на телеге, запряженной парой гнедых красавцев, прогуливались гимназистки, студенты, барыня с мальчиком в белокурых локонах. Под вывеской «ТРАКТИРъ» сидели бродяги, рыжий городовой хмуро косил¬ся на них, постукивая пальцами по эфесу сабли, болтающейся на боку.
Все было готово к отплытию Георгия Седова из Архангельска на «Свя¬том Фоке». Игорь Ледогоров сидел под навесом маленького домика, совершенно безучастный к данному событию. Рядом околачивали декорации, кого-то гримировали, молодой актер дразнил цыганских лошадей, рабочие носили реквизит - он ни разу не шевельнулся, не открыл глаза. Сидел, откинув¬шись, в складном кресле, нога за ногу, плечи утоплены, - изможденное, от всего отрешенное лицо.
Вдруг - приподнял голову и резко встал. Повернулся к столу, где рассаживали мизансцену, оступился, потер поясницу. Ему подали карту, он опустил ее на стол и склонился, опираясь рукой о бедро. Сразу, спиной, стал похож на Ледогорова. Не глядя, протянул руку, шевельнул пальцами. Ему подали пенсне, он глубоко и точно вдавил его в переносицу. ...Переговоры за столом кончились, Ледогоров выпрямился, снова потер поясницу, выудил из пачки сигарету. Кто-то тотчас щелкнул зажигалкой, Ледогоров выдохнул дым, благодарно кивнул ладонью. Опустился в кресло, поставил ногу на груду ящиков. Прямые плечи, резко очерченное колено, сигарета, зажатая большим и указательным пальцами, - это был Ледогоров, остро рисованный черной тушью на белой бумаге.
Я вертела фотоаппарат, солнце било мне в глаза, фигура рас¬плывалась, теряла графичность и выразительность. Костюмерша вынесла на плечиках белый китель Седова, к Ледогорову подошел гример, группа матросов протопала на корабль. Дали команду приготовиться, актеров пригласили к камере, матросы расселись в живописных позах, вывел парень в черной коже, трогая приклеенные усики. - Игорь, - прогремел мегафон, - Игорь Вадимыч, пожалуйста!
Ледогоров вынырнул из домика, зашагал к «Святому Фоке», застегивая на ходу китель. На фоне воды, мачт, среди бочек, мешков, канатов, белая фигурка стала тревожно тонкой, пронзительной. Ледогоров ходил по палубе, что-то говорил. Отсюда, сбоку, мизансцена казалась сбитой, разорванной на части. Я опустила фотоаппарат. - Стой! - крикнули в мегафон. Все распалось, зашевелилось беспорядочно, грубо. Ледогоров быстро сбежал с корабля, устремился к режиссеру, вырос перед ним - высоко, нервно. Режиссер - маленький, толстый, мирно ему покивал. Ледогоров вскинулся, руки его взметнулись и сделали несколько велико¬лепно резких, широких, негодующих жестов, указующих на сапоги. Режиссер заволновался и тоже прожестикулировал, показывая выучку и неожиданный темперамент. Спина Ледогорова ответила яростным отрицанием, плечи раз¬вернулись и понесли блистающий гневом лик прямо на толпу. Рабочие рас¬ступились.
Ледогоров скрылся в домике. Режисер вздохнул, повернулся к ассистенту, показал ему руками тоже, что Ледогорову, но послабее, без вдохновения. Ассистент пожал плечами. Молодой актер оторвал один ус и красовался перед публикой, улыбаясь и подмигивая. Режиссер нагнал его, кивнул на домик. Актер потянул себя за другой ус и пропел весело: - Ну чего Ледогоров, ну чего-о? Из домика они вышли вдвоем: бледный от неутихшего бешенства Ледогоров и молодой актер с усами в руках. В публике засмеялись. Ледогоров прошел сквозь толпу, как привидение сквозь стенку. У меня дрожали руки, я никак не могла навести на резкость.
Ледогоров стоял посередине тротуара, я щелкнула его сзади, потом перешла улицу. Мне было до обморока стыдно снимать его в эти минуты, было страшно жалко его - раздраженного, вызывающе одинокого, но я зна¬ла, что такие совпадения бывают раз в жизни, и что я никогда не прощу себе, если не увековечу сейчас эту худую, гибкую, необычайно пластич¬ную фигуру, демонстрирующую на людном перекрестке постепенно стихающий протест. Ледогорова настойчиво звал режиссер, стоящий у черной «Волги», в которой давно уже сидели ассистент и молодой актер; Игорь поворачивался энергично от автобуса к машине и отвечал режиссеру жестами все более мягкими. Наконец, он махнул автобусу рукой и пошел к «Волге», широко шагая длинными ногами в узких черных брюках, заправленных в высокие сапоги. У злополучных сапог был, кстати, очень современный вид и они подозрительно смахивали на резиновые. Не из-за этого ли разгорелся сыр-бор.
Ледогоров сел в машину, свистнули по асфальту шины, я уложила фото¬аппарат в футляр и поехала на вокзал, раздумывая о неожиданностях, ко¬торые дарует нам судьба. Это было в Архангельске 14 сентября 1974г. У меня в кармане лежал билет на Онегу, иначе я вряд ли уехала бы, я жила бы в Архангельске и все ходила бы на съемочную площадку и смотрела бы, и чув¬ствовала бы себя счастливой, как на Валдае год назад... Татьяна Сырченко, вычитывая материал и посмотрев на фотографию артиста в роли путешественника, вдруг грустно сказала: - Кажется, я раскрыла Тайну Седова... Ему не давали совершить открытие для России высшие чины, потому что он был... чужаком. Не из касты! Как много не открыто, не сыграно, не создано на Земле из-за тех, кто сию минуту у власти...
А я, вглядываясь в фигуру Ледогорова, опять удивилась совпадениям. Во время интервью на «Седове» в каюту зашел на минуту высокий худой человек... - Это наш капитан, - услышала я, когда дверь за ним закрылась. Так он и остался в памяти Капитаном...
Материал подготовила Алла Герман
Послесловие редактора: Всего три слова в конце. Фотографии, сделанные Галиной в 1974 году в Архангельске и присланные тогда же будущему редактору «Аномалии», наверное, интересно будет увидеть артисту, который сейчас живет... в Новой Зеландии! Мне только хочется передать им вслед:
Спасибо Вам, Игорь Вадимович, за то, что Ваша жизнь украсила многоцветный ковёр линий и судеб двадцатого века. Мои ровесницы, которые зачитывались этим материалом в 'Аномалии' - совершенно незнакомые женщины - передают Вам приветы в Вашу новую жизнь, в Новую Зеландию!